Жил я в скромной доле, не считая лет, В большом закрытом доме, не видя белый свет. И вот открыли ставни, и вышел я в окно, И пьяная свобода взяла глубоко. А там, там шутно веселей, Там, там кто кого, брат, круче. И поднесли мне рюмку на весле, Мёд и бочковой огурчик, Мёд и бочковой огурчик. Вот она свобода, вот она игра, Не то, что там дома, в четырёх стенах. Вдохнул и снова принял с того же брат весла, И снова всё красиво и радуга-дуга. А там, там кисель да молоко, Там, там сказали, хоть упейся, И дали мне заморский патефон, Танцуй, гуляй, да смейся, Танцуй, гуляй, да смейся. Везде со мной подкрашены новые друзья, Правда, чешут не по-нашему, но добрые глаза. Я им, бери что хочешь, на земле хоть под землёй, Благодарность за пластиночку и славный патефон. А там, там всё пошло в раскат, Там, там в моём доме непогода, Сын предал мать и брата продал брат, Купил и снова продал, Купил и снова продал. С похмелья как насунулся, заглянул в амбар, И что-то подзадумался, но мне сказали так, Не надо, братик, думать, крути свой патефон, Найдём тебе где дунуть чайфаньку да флакон. А там, там друг пошёл под плеть, Там, там свобода как заноза, Я раньше был медведь как медведь, Теперь я хомячок с привоза, Теперь я хомячок с привоза. Все кругом в разлуке, дом мой без дверей, Теряют силу руки, зелёный давит змей, Я вышел в свет белый, вот и встретили меня, Оказался он не белый, бельмо допелено. А там, там я сам решал, что как, Там, там справедлив был, хоть и грубый, Ещё помнит мой потрёпанный кулак Ваши цирконевые зубы. Ваши цирконевые зубы. Нет, скажу вам, братья, это не моё, Свобода в женском платье, под заморский патифон, Я рос в закрытом доме, пусть худой, но мой, В руховицах братья Ежовых, но в семье и с головой. А там, там всегда был на коне, Там, там всем было всё понятно, Мой дом суров, границы на замке, И попробуй только вякнуть.
